Коронное соло, или в двойке с «гри-гри»
«Тело есть мысль, облаченная в доступную восприятию форму»
Ричард Бах
I.
Превзойти других — в этом мало пользы, превзойти себя- в этом все. Восхождение на сложнейшую стену, восхождение на большой предельной высоте или одиночное восхождение позволяют испытать себя, когда в крайнем напряжении всех духовных и физических сил подходишь к пределу своих возможностей.
Когда ты один, ты один со своими мыслями , со своим страхом. Победа над этим страхом есть движение вперед. Победа над собой делает тебя счастливым.
Сначала была идея пролезть стену в двойке зимой. Потом в одиночку. Идея созревала больше года. Всякая зароненная идея должна созреть. Мысль привела мое тело под стену. Мысль , которая не давала покоя. Единственный выход — испытать себя на северной стене в одиночку, которая пугала и манила. Пугала своей непредсказуемостью — я собираюсь пролезть новым маршрутом. И манила своей крутой и гладкой стеной, слегка испещренная тонкими трещинами.
II.
Когда в Ала-Арче поднимаешься на высоту 3000 м , открывается величественная вершина коронованная шестью башнями — Корона 4860м. С этих башен белая мантия ледника Короны плавными застывшими волнами спадает в Аксайский ледник. В Аксайском горном королевстве Корона занимает достойное место королевы и коронована не случайно. С трех сторон она обрывается отвесными 600-метровыми стенами, как и подобает непреступной королеве. Но как всякая женщина она позволяет прикоснуться к своей красоте. И тогда десятки поклонников совершают свой паломнический поход по белой мантии Короны к зубьям башен наиболее легким и доступным путем , чтобы покупаться в сверкающих лучах короны. Но фаворитами королевы становятся те, кто с неприступных сторон нашли свой подход к своенравной. И их пути навеки вписаны в скрижали истории королевства Аксай.
III.
«Глазам видны лишь ограничивающие нашу свободу движения»
Ричард Бах
Мой напарник «Гри-Гри» не разговорчив, но дело свое знает. Про себя я ласково назвал его Гриня. Мы повязаны одной веревкой и одной стеной. Сейчас он мой лучший друг. Я храню его на груди, как талисман и мы с ним единое целое на этой стене. Не раз спасал он меня и моих друзей от падений. Сегодня мы с ним в связке.
Неповторимый звук вылетающей френды, считанные секунды полета, резко вверх улетающая стена и радостный жесткий рывок. Маленький стоппер спас меня еще от добрых пяти метров полета, а может и больше… Пряжка на клифах разлетелась вдребезги. Завязываю ленту на узел и снова лезу вверх. Другого пути нет. Справа и слева гладкая стена без изъянов и трещин. Попытка пролезть свободным лазанием по отвесной разрушенной скале закончилась очередным полетом. Улетел с отщепом, за который взялся. Каждый шаг по стене — это шаг к полету без предупреждения. Если бы кто-нибудь наблюдал за мной в это время, мог подумать, что я извращаюсь в красоте полетов.
Трещины — это отслоившиеся тонкие нашлепки и небольшие блоки, держащиеся друг за друга. Все гудит и предупреждает, что ничего надежного здесь нет. Пугает то, что еще такого рельефа метров 20. Пройти можно только с разрешения свыше. Я осторожно, как только могу, крадусь по стене, как за невидимым зверем. Плавностью напоминая охотника, стараясь ничем не потревожить созданное природой это серое безмолвие, готовое в любую минуту заговорить. Тонкие трещины позволяют входить самым тонким крючьям всего на несколько сантиметров. Потом крючья гнутся, едва выдерживая вес тела. Вверху устрашающе зияет трещина карниза, словно пасть животного с которым мы ведем охоту друг на друга.
Ненадежные точки опоры из-за нехватки снаряжения приходиться после прохождения вынимать и использовать заново. Под карниз я подошел опустошенный. Не было ни сил ни снаряжения. Забитый шлямбур под карнизом для станции казался чем то нереальным по своей надежности. Это одна из самых сложных веревок на маршруте, и вообще пройденных мной. Где следующий шаг не предсказуем.
Огромное количество камней я аккуратно сбрасываю вниз, чтобы не повредить веревку. Подход под маршрут весь утыкан черными воронками зияющих камней. Они отчетливо видны на белом снегу, как на поле битвы. Водном из таких обстрелов перебило единственную веревку и на ней пришлось завязать узел. Это вносило свои неудобства. На подъеме и на спуске приходилось делать перестежку.
IV. Соло как есть но не руководство к действию.
Соло — восхождение в одиночку. Идти одному несравненно тяжело, опасно и сильно давит на психику. Нет никого кто мог бы помочь, еще это большой титанический труд.
Сложные стены заставляют проходить один участок три раза. Первый — когда прокладываешь маршрут вверх, пропуская веревку через промежуточные крючья, которые использовал в качестве искусственных точек опоры и для страховки. Пройдя участок стены, делаешь станцию, закрепляешь веревку, спускаешься по ней по пути выбивая все промежуточные точки и нижнюю станцию — это второй. И третий — подъем по перилам и вытягивание баула через блок на верхней станции.
Баул часто застревает и приходится спускаться вниз, чтобы освободить его. В этом случае я пристегивал его к себе и на жумарах вместе с баулом поднимался к верхней станции, чтобы исключить еще один спуск и подъем наверх.
«Гри-Гри» придумано французами как страховочное устройство, выполняет функции напарника и ловит тебя если ты совершил срыв. Конечно оно не заменяет его полностью. Не советует, не варит кофе, иногда приходится выдавать себя, но напарник надежный. «Гри-Гри» начинает отсчет от нижней станции, к которой прикреплен один конец веревки до другого, который прикреплен к тебе.
V.
Красивое зрелище — висящий под трехметровым карнизом альпинист, не касающийся стены, если этот альпинист не ты. Находясь в абсолютном воздушном пространстве, висящим на крючках и лентах, я был похож на марионетку, которую дергают за веревочки.
Выход из-под карниза затруднен плавно сужающейся трещиной, из которой вылетало все — крючья, френды, закладки… До хорошей трещины я не дотягивался. Под ногами не было упора и меня постоянно опрокидывало. Мышцы спины ныли от неудобного долгого висячего положения. Сантиметр за сантиметром я вылез на отвесную рыжую стену, и она показалась мне раем. Но это были иллюзии.
То, что снизу казалось трещиной оказалось коррозией и дефектами в стене. Закладки и коперхэды забивал с молотка, крючья выбивал, выравнивал и снова забивал. Стена не хотела сдаваться.
Солнце уже закатывалось за горизонт, а я только начинал спускаться вниз. Под карнизом работаю в полной темноте на ощупь. Организовать вторую точку для гамака было негде. Я надеялся вылезти наверх и заночевать над карнизом, но не успел. Один конец гамака я зацепил за шлямбур, второй — к веревке, спускающуюся с карниза с верхней станции. Ночевка получилась необычная. Гамак висит перпендикулярно стене, как будто на воздушных потоках. Я забрался в гамак, перекусил с глотком воды и уснул. Теплые чистые ночи позволяли спать, а не трястись от холода.
Гамак я сделал из стенной палатки, который растягивался и крепился на двух точках. Со стороны головы — труба, которая не позволяет сжимать плечи стенкам гамака. В гамак я влезал как вы мешок. Из-за шаткой конструкции готовить в нем не удобно.
На полочке в стене я пристраивал горелку и кипятил воду из снега. Чтобы получить литр воды нужна целая гора снега, поэтому топишь снег, напиваешься вдоволь, делаешь запас воды на следующий день и готовишь ужин. На эмоции не остается сил. Постоянно что-нибудь делаешь. Днем лезешь и летаешь, переносишь груз, организуешь бивуак, топишь снег, укладываешься спать. И как только тело принимает горизонтальное положение в виде бумеранга, укрывается спальником — глаза закрываются и мысли уносятся далеко от тела, висящего над пропастью. И возвращаются только утром.
Отсутствие снега под карнизом сократило мой завтрак до глотка воды. Быстрые сборы и отрыв от станции из-под карниза прошел успешно. Минут пять я раскачивался и не мог остановиться. Когда остановился сделал несколько снимков. Пейзаж потрясающий. И бегом вверх к полочке со снегом — пить. Горло как наждачная бумага. Там я устроил пир на несколько часов и запасался водой. Пока топил снег , наметил на стене дальнейший путь. Монолитная рыжая стена нависает. Раскол в скале хороший и френды попав в родную стихию четко заклиниваются своими кулачками словно корни экзотического растения.
Когда до вершины оставалось около 30 м я услышал крики друзей беспокоившихся и встречающих меня. В 5м от гребня они наконец -то обнаружили меня. Соло закончилось, чему я был несказанно рад. Руки и ноги гудели от нагрузок и постоянных нависаний. К горлу подступал комок, что я все-таки сделал первопроход соло. Я был выжат почти до предела. Я превзошел себя — в этом все.