2000, Латок-III/6950м/, Каракорум, Пакистан
О, Пакистан!!!
Чем южнее, тем экзотичнее и колоритнее страна, люди, обычаи, нравы, законы. Пакистан похож на советскую Азию, которую знают все — Узбекистан, Таджикистан — даже названия похожи, но с каким-то своим урюком-изюминкой-манго.
Во-первых, населяют ее паки (сокращенно пакистанцы), во-вторых, любимый и распространенный плод — манго (не путать с манго-лами). Несмотря на то, что у всех один стан, 2-часовой перелет из собратного нам стана позволяет окунуться в страну манго.
Страна, которая по праву должна называться Манголией или Мангопакией. На территории Пакистана, в 21 раз меньшей, чем территория России, живет почти столько же паков сколько и русичей с небольшим минусом в 20 миллионов. Каждый клочок зеленой земли, на котором может что-то расти, заселен паками. Основные выращиваемые культуры — пшеница и рис. Паки — великие труженники.
Вызывают восхищение дороги, прорубленные в скалах, ведущие как змеи в горные районы. По дороге возникают висячие зеленые оазисы среди скал на горных склонах.
В основном это вручную сделанные горизонтальные площадки, на которых возделывают и собирают урожай по 2 раза в год из-за теплого климата (в тени +40 C, на солнце +50 C). От этого местное население — темнокоричневого цвета и вечно загорелые. Почти все мужчины одеты с традиционную длинную рубаху и широкие штаны, которые называются щалвар-камиз. Женщины редко выходят за пределы дома, поэтому их не видно. А если случайно увидели, то они отворачиваются и прикрываются платком. С ними невозможно встретиться взглядом. Их нельзя фотографировать, точно так же как военных и полицейских, потому что будет задета честь. При фотографировании даже маленькая девочка на чисто английском языке говорит «No photo…» и для серьезности своих намерений берет в руки камень, с трудом помещающийся в маленькой ручке, и сильно замахивается. Тут уж точно не будет ни фото, ни фотоаппарата, самому бы в живых остаться. Одежда в городах ближе к бело-бежевому, в глубинке — более темных тонов и менее опрятная. Поражают ниши 2х3 метра, напоминающие гаражи, в которых паки ведут свой бизнес. Это магазинчики, офисы, лавки… В каждой такой нише продукты, товары, телефон, босс и пара помощников.
Столбы и провода, это отдельный рассказ, опутывающие паутиной улицы, строения, что становится непонятно — как в этом можно разобраться и как это работает. Трансформаторы на столбах напоминают пауков, захватывающих город как жертву. Еще один момент, в котором паки перещеголяли нас, — это реклама. Она напичкана везде, без всякого разбора и эстетики — большая и малая, яркая и блеклая, старая и новая, на щитах и тряпках, порванная и целая. По сравнению с ними у нас ее просто нет. Скоро и нас ждет это — многочисленные офисы, магазинчики и немерено всякой рекламы. Но чего бы не хотелось из такого будущего — это загаженные реки в городах, как сточные канавы, вонь от которых распространяется вместе с жарой и бациллами.
В Пакистане огромное количество транспорта, который является хорошей рекламой японской фирме «TOYOTA», машины которой преобладают над всеми остальными. Машины, представляющие уже давно музейную редкость, гоняют и будут еще гонять десяток лет. Паки — большие ценители красоты, и это отражается на их транспорте. Они с большим рвением украшают машины.
От самых скромных наклеек до бахромы с украшениями из чеканки и произведениями искусства, картин, разрисованных маслом с инкрустированными камнями, девизами и лозунгами, разноцветными лампочками. И это еще не все. Чтобы привлечь внимание, к такому автобусу или грузовику цепляется множество цепочек с пластинками, которые звенят, и такое чудо если не заметишь, так услышишь и обратишь внимание. Они чем-то напоминают детские игрушки — яркие, разноцветные, со звуком, крутящимися флюгерами и развевающимися ленточками и еще много всего, до чего способна мысль человека. О пакистанском транспорте можно слагать легенды. Бросается в глаза его количество, потом его качество. Почти все модели выпущены до твоего рождения — так что можно ознакомиться с развитием машиностроения Японии. Движение на дороге бешенное.
Огромное количество такси, маршруток, автобусов; мотоциклы, мопеды, велосипеды… Влияние жаркого климата и большого количества населения разрешает пакам ездить верхом на крыше, висеть сбоку и сзади транспорта. Они специально оборудованы поручнями, лестницами и подножками для того, чтобы народу, не влезающему в душный автобус, было удобно висеть снаружи, обдуваемому ветерком. Даже самый маленький маршрутный мотороллер, вмещающий всего 2-х пассажиров, оснащен как наш фирменный поезд — занавесочками, картинками и бахромой. Самое главное, наверное, при техосмотре транспорта в Пакистане, чтобы он двигался и у него работал сигнал. Сигналят очень часто, чтобы уступали дорогу, предупреждают, что едут, ну и всем карифанам-пакам, которые попадаются на пути, то есть почти всегда. Легче сделать постоянным сигнал и нажимать иногда для отключения. Непрерывные бибикания автомобилей, мотоциклов, мопедов, с выхлопными газами — это еще не конец. Оду транспорту Пакистана можно продолжать бесконечно. Внутри кабины целый храм, обложенный коврами, цветами, инкрустацией и много чего, не понятно для чего.
Пакистан — исламское государство и является оплотом ислама. И мы окунулись в ислам с головой. Безбожно ели манго в немеренных количествах и потели не хуже паков, нарушая привычный ритм их жизни только шортами. 4 дня мы мозолили глаза пакам, проходя одним и тем же маршрутом: Hotel — Bazar — китайский ресторан — и опять Hotel. Продукты на 2 месяца закупали на базаре и как шерпы таскали все это в номера. Когда пришел груз со снаряжением и все закупленно, на 23. 06 был назначен отъезд в Skardu. И без того тяжелая жизнь в Пакистане, сменившаяся военным переворотом осенью прошлого года, совсем усложнила жизнь паков и гостей. Без женщин и спиртного на улицах непривычно и скучно. В духе строжайшей секретности в китайском ресторанчике нам подавали жутко дорогое пиво из железного графина, наливаемое в стаканы, облепленные салфетками. Не дай Бог — Аллах увидит! Купить алкоголь в принципе возможно. Говорят, есть где-то местечки, где продают водку с чисто русским названием «Петр 1″, наверное, еще со времен Петра.
Пакистан, что означает «земля чистых «, полон нонсенсов. Есть пиво, водка… но это нельзя ни купить, ни пить. Есть женщины, но их не увидеть. Ходят замотанные в ткань, и видно одни глаза. А вдруг там мужик ?!
22.06 вечером произошла встреча с родными до боли и трудно узнаваемыми, почти обпакистанившимися черными Сашей Кленовым и Мишей Деви. Радость их можно понять — они залезли на Spantik (7028 м) по новому маршруту. Встреча прошла на высшем уровне — наливался коньяк и лился сказочный рассказ. Рано утром мужики держали путь домой, а мы на северо-восток, в центр Каракорума.
Полностью груженный автобус приблизил нас к нашей цели еще на 500 км. Skardu — городок, откуда по-настоящему стартуют все экспедиции на К2, Trango… 27 июля на трех красивых джипах, обклеяных логотипами спонсоров «BASK», «ИРБИС», «PECO» мы двинулись в последний высокогорный поселок Askole на высоте 3050 м., где еще бурлит жизнь. А дальше она замирает, и только замерзшие реки — огромные ледники и каменные берега, красивейшие стены вершин, на большинство из которых не ступала нога человека, грохотом льда и камней говорят, что это обманчиво и что жизнь здесь идет своим чередом. Узкая дорога, вырубленная в скале, на крутых склонах извивается, огибая не только горные склоны, но прыгает вверх-вниз, пробивая горные породы. Дорога, построенная в основном вручную, смывается дождями и селями. И опять же в ручную ремонтируется. На нашем пути в Askole встретилось 4 обвала, которые стерли дорогу, и портеры переносили груз по узкой тропе в 0,3 м между бездной и стеной на ту сторону где ждали другие джипы. Дорога Skardu — Aksole занимает один день, за который не раз прощаешься с жизнью, отдавшись на волю Аллаха, водителя и джипа с лысой резиной на колесах. К счастью, лихие водилы довезли нас целыми и невредимыми. Поздно вечером мы были на поляне Camping Area около поселка Askole, где портеры усевшись вокруг костра, устроили пение под игру на пустых канистрах и танцы. Утром около 60 портеров учинили драку за работу и груз. Так как у нас было всего 42 баула и на всех не хватало, сирдар палкой отгонял неверных посягателей-портеров, которые самовольно пытались растащить более одной тонны нашего снаряжения.
Отгонял неверных посягателей портеров, которые самовольно пытались растащить более 1 тонны. Счастливчики, которым достался груз весом в 25 кг, тут же крепили его на свой деревянный станок и караваном уходили в сторону нашей мечты.
О, LATOK-III!
Путь длинною в 3 дня от Askole до нашего Base Camp, находящегося на высоте 4650 м, привел нас в красивейшее место, где находятся Latok 1 — Latok 5 — семятысячники с отвесными стенами, обрывающимися в ледники, напоминающие застывшие реки. 2-х километровые вертикальные гранитные башни, подпирающие небо — бесконечный вызов.
20 дней непогоды не удержали нас. И 19 июля после долгих месяцев сбора и дней подготовки, затаскиваний груза под стену, мы приняли этот вызов (стены).
Западная стена Latok 3 (6950 м) еще ни кем не пройдена. Перепад стены 2050 м, скальная часть маршрута очень крутая, начинается с высоты 5665 м, и перепад составляет 1285 м.
С грузом более 100 кг, расчитанным на восхождение по стене, в течение 15-ти дней, мы начали подъем. 2 дня преодолевали ледовую часть маршрута — 25 веревок. Это 1250 м, крутизной 45-60 градусов, 4-5 категории трудности. Большое количество снега на льду затрудняет подъем и затягивает организацию станций. 20 июля в 19-00 мы зацепились за скалу на отметке 5710 м. Повесили 2-е платформы на отвесной скале в 10 м от угла, по которому наметили маршрут. 21 июля — 3 день восхождения. Пролезли по скале 50 м, 6/АЗ+, 90°-140° c несколькими карнизами. Расщелина в углу — это слои разрушенной породы, сжатые сильными породами гранита. Разрушенные участки проходили по левой и правой части угла по отслоившимся нашлепкам (отколам).
22 июля — 4 день работы на стене. Прошли еще 1,5 веревки 6/АЗ+, 85°-95°. Из угла летят камни. Маленький камень попадает Юре Кошеленко в голову. Кровь, бинты, перевязанная голова напоминает войну. Камни свистят как пули, раны настоящие. Сидим в платформе, прижавшись к стене. В палатку врывается камень, разбивает Юрину каску «CAMP» вдребезги как яичную скарлупу и гнет трубу платформы. Дыра такая в палатке, что Юра высовывается из нее и просит не сыпать сверху камни. Через некоторое время, неспрашивая нас, влетают еще 2 камешка. Палатка вся в дырках от точных попаданий. Достигли высоты 5835 м.
23-24 июля — 2 дня отсидки. Снег валит непрерывно днем и ночью — невозможно выйти, тут же засыпает.
25 июля — 7 день на стене. Появились признаки перемены погоды, прекратился снег. Иногда выглянет голубое небо. Решили поработать после долгих сидений в платформе. Но пока я забирался по перилам, опять испортилась погода, и пошел снег. После 5 м искусственного лазания (ИТО) по разрушенному углу, камень попадает Ю.Кошеленко на руки. Результат — перелом больших пальцев кистей рук. Восхождение вынуждены прекратить и спускать Юру вниз, так как он ничего не мог делать руками. На вечерней связи Одинцов передал доктору, что Юра травмирован, мы спускаемся, а офицер связи пусть идет за портерами (носильщиками).
Экспедицию сворачиваем и уезжаем домой.
Тяжело осознавать что все кончилось так и не достигнув вершины. Тогда возникает мысль вернуться на стену втроем и продолжить восхождение после спуска Юры. Носильщиков отменяем до нашего спуска вниз.
26 июля — спуск со стены. На небе ни облачка, а на склонах после 3-х дневного снегопада накопилось очень много снега. Слишком долго провозились со сборами и поздно начали спускаться — около 11-ти часов, когда солнце уже припекало как на сковородке.
Первым спускали Юрия, так как он не мог держать даже веревку. Вторым спускался я и организовывал станцию. Третьим подходил Сергей Ефимов с нижней страховкой. И так повторялось снова.
Оставалось совсем немного — всего 5 веревок и мы на леднике. Но гора распорядилась иначе.
Мы стояли на станции с Сергеем, когда грохот очередной лавины заставил нас взглянуть наверх. Юра уже был спущен вниз на веревке, а Одинцов еще не подошел к нам, когда удар пришелся по нам двоим.
Лавины пробили себе в ледово-снежном кулуаре желоб глубиной 2х2 м. Мы спускались в 5 м от желоба, где и сделали на льду станцию на 2-х ледобурах. В 10 м выше станции желоб делает изгиб.
Желоб представляет собой хорошую бобслейную трассу. Только в роли боба-лавина. Это случилось 15-20 — 15-30. Лавина, набрав хорошую скорость на изгибе, вылетела из желоба. Пристегнутые к станции самостраховками на крутом льду, деваться с Сергеем нам было некуда.
Мы увидели лавину, выпрыгивающую из желоба и летящую прямо на нас сверху. Оставалось только броситься на лед, с криком «ложись», и слиться с ним. Сильный удар мокрой лавины заставил на время забыть где я и кто я. Когда очнулся, я подумал, что мне от удара сломало шейные позвонки. Голова как свинцовая притягивается ко льду. Сознавая, что жив, пытаюсь поднять голову. При первом осмотре станции ничего не понимаю. Как-то пусто. Только 2 ледобура и я. Нет Сереги, нет наших рюкзаков, которые болтались на само-страховке, нет ледового молотка. Лавина смела все, кроме меня. И пустота на месте Сереги. Жуткая пустота.
Тупо смотрю на веревку, за которую держусь, и страхую Юру. Вроде на том конце — жизнь. Одинцов кричит сверху, что Серегу унесло лавиной, значит, тоже живой. Унесло только Сергея. Понимаю, но не верю, что его нет.
Через короткие промежутки времени выпрыгивает вторая лавина, за ней — третья. Я думал, это будет повторяться до тех пор, пока меня не оторвет от станции и не унесет вниз. Ничего не могу сделать. Полнейшая беспомощность. Принимаю все, что посылается на меня «сверху». Дышать и двигаться трудно, похоже, что от жесткого удара, сломал парочку ребер. Движение и вздох вызывает боль.
После трех зарядов — небольшое затишье. У меня под каской лавина в 10 кг снега. Снимаю каску и выбиваю спрессовавшийся снег. Бегом на скользящем вниз. Пытаюсь забить крюк и обнаруживаю, что скальный молоток тоже унесла лавина. Забить нечем. Делаю станцию на камалоте и принимаю Одинцова. Чтобы остаться в живых мы бросили станцию и, как можно быстрее, ушли с опасного места. Меня трясет от холода. За шиворот лавина насыпала немеренно снега. Мы спускаемся вниз параллельно вместе с лавинами. Спуск сопровождается грохотом постоянно сходящих лавин.
Полчаса мы думали, что Сереги нет в живых. 350 метров полета по ледовому кулуару со скальными выходами не многим удастся преодолеть. Но через несколько веревок спуска мы увидели, что он сидит верхом на лавине внизу лавинного конуса и смотрит в долину. Это было так нереально, но он двигался, а значит, жив. Мы торопились, как могли. Хорошо, что нас должен встречать доктор, и сможет вовремя оказать помощь Сереге. Приключения продолжались.
Наше движение сдерживал баул со всем снаряжением и, когда осталось 50 м до бергшунда, мы отстегнули баул и сбросили его вниз. Он разогнался, перелетел через берг, покатился по леднику и улетел в трещину. Я не верил в наше спасение, пока не наступил на ледник ногой, потому что сверху продолжали сыпаться камни.
Рюкзаки, оторванные лавиной, валялись с одной стороны лавинного конуса. Серега сидел с другой стороны. Кровавый след тянулся выше него метров на 10. Он сидел, курил и не был похож на человека, пролетевшего 350 м. «Икар» поведал нам свою историю…
С криком «ложись» упал на лед. Потом удар. Полет с лавиной кувырком. Обо что его било, он не помнит, но зубья кошек развернуты розочкой. Прилавинился сидя. Сознание вернулось вместе с шоком. Продолжают идти лавины. Чтобы не засыпало, прополз 10 метров ниже по лавинному конусу. Шок прошел, вернулась боль. Понял, что сломал ногу, ребра, лицо залито кровью.
Посмотрел на часы — 15-30. До связи с доктором — 30 минут (у Сереги была в кармане радиостанция). Есть время выкурить не одну сигаретку и подумать. 16-00 — сеанс связи. Передает, что попали в лавину, всех сорвало. Один он остался наверху — поломанный, остальные — закопанные и не может им помочь. (Не хотел бы я оказаться на том конце связи на месте Миши Бакина. Думаю, это известие придало слабость в коленках и ускорение идущему по леднику Мише.) Что только не передумал Серега за короткий промежуток времени, — наверняка будет отдельный рассказ. А сначала он понял, что только ему повезло и хоть переломанный, но живой.
В трех метрах от Сергея из лавины был виден мой ледовый молоток, который, казалось, что держит моя рука.
Сломанная нога вызывала ужасную боль, и он не мог подползти и спасти своих друзей, которые лежат закопанные где-то рядом лавиной, сознавая свое полное бессилие над стихией горы.
4 дня Миша Бакин, наш врач, и мы, как могли, лечили и развлекали Серегу на леднике. Попытка спустить его в базовый лагерь оказалась безуспешной. Из 4-х носильщиков, два — инвалиды. Офицер связи был сразу отправлен вниз в Скарду за вертолетами, и он побежал. Добежал 3-х дневный переход за 1 день. Пора пакистанцам в век технического прогресса подумать о более быстрой связи. Вертолеты не прилетали еще по одной причине: потому что страховая компания не хотела оплачивать вертолет, и велись долгие переговоры кто же сможет гарантировать оплату — «Adventure Tour Pakistan», которое нас принимало, российское посольство в Пакистане, друзья или еще кто-нибудь. Хорошо, что все хорошо кончается, и вертолет прилетел. Потому что тропа, по которой предстояло бы нести носильщикам Серегу — это тропа, где с трудом иногда помещается 2 человека, не говоря уже о том, что они будут нести между собой еще одного больного с переломанными ногами и ребрами.
Два маленьких вертолетика были самыми желанными гостями. Серега повеселел. С пилотом втроем мы кое-как затащили его в вертолет. Во второй сел доктор, и через полчаса они уже были в Скарду, где есть госпиталь, и аэродром, откуда можно лететь дальше в Россию. Через несколько дней, когда пришли портеры, мы свернули базовый лагерь и двинулись в обратный путь. Мы покидали этот суровый район и гору, которая с одной стороны жестоко поступила с нами, с другой — пожалела нас и оставила всех живыми. Мы пообещали вернуться сюда на следующий год на LATOK-3 (6949 м). Потому что горы — это бесконечный вызов.